Проблема зла

архимандрит Плакида (Дезей)1

Как совместить присутствие зла в мире с существованием Всемогущего и Благого Бога?

Эта проблема существовала во все времена, но особенно остро она встает в наши дни, когда мы уже познали нацизм с его лагерями смерти, атомное оружие, сталинские и послесталинские гулаги, бедствия в странах третьего мира. Проблема, или, лучше сказать, соблазн зла является одним из источников современного атеизма.

На рубеже IV в. христианский писатель Лактанций сформулировал эту проблему в словах, до сих пор не утративших своей силы и актуальности: “Либо Господь хочет искоренить зло, но не может этого [сделать]. Либо Он может это [сделать], но не хочет. Либо же Он и не может и не хочет этого. Если Он хочет, но не может, значит, Он бессилен, а это противоречит Его природе. Если Он может, но не хочет, то Он зол, что тоже противоречит Его природе. Если же Он и не хочет и не может, Он одновременно зол и слаб и, таким образом, не может быть Богом. Но если Он это хочет и может, что единственно соответствует тому, чем Он является, то откуда берется зло и почему Он его не искоренит?” 2.

Философы, желавшие дать объяснение, каким образом Бог управляет миром, делали упор на двух аргументах. Во-первых, Бог не творец зла. Он не наделен злом по той простой причине, что зло не существует как самостоятельная реальность. Зло не стоит в ряду прочих сотворенных вещей. Оно есть отрицание, отсутствие, потеря того, что должна бы иметь реальность, чтобы всецело быть таковой. Во-вторых, Бог попускает зло как неизбежное условие для существования в сотворенной вселенной большего блага. С одной стороны, Бог попускает зло физическое (страдание, различные бедствия, катастрофы и разрушения), потому что оно неизбежно в такой сотворенной вселенной, которая несовершенна и состоит из множества существ, чье личное благо не может все время совпадать с благом других, но само существование этой вселенной и ее всеобщая гармония одерживают верх над злом, которое вселенная в себя включает. С другой стороны, Бог попускает зло нравственное ради сохранения свободы, которой Он наделил разумные создания.

Такое рассуждение представляется справедливым и единственно возможным, если смотреть на него исключительно с рациональной точки зрения, не учитывая того, что Бог открыл нам по поводу Своего замысла о человеке и вселенной. Но с точки зрения, более приближенной к философии, Божественное откровение предоставляет нам видение динамичное,  историческое, которое раскрывает перед нами несравненно более широкие горизонты.

Чисто естественная вселенная, которую Бог не изменяет, внося в нее Свои нетварные энергии, с неизбежностью заключает в себе страдание и смерть. Это единственное, что может постигнуть человеческий разум, опираясь лишь на свои силы.

Между тем, Бог открыл нам посредством Своего Слова, что Он не создал мир, чтобы тот всего лишь оставался заключенным в рамках природы. Она существует только для того, чтобы быть преображенной через даруемое ей приобщение к нетварным энергиям Божества и засиять Божественной славой. Целью творческого деяния Бога является преображенный мир, в котором больше не будет ни бедствий, ни страдания, ни смерти, но где Бог будет Всем во всём. Это будет окончательное состояние вселенной, завершение Божиего замысла, описываемое в 21-й главе Апокалипсиса: И увидел я новое небо и новую землю, ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже нет. И я <…> увидел святый город Иерусалим, новый, сходящий от Бога с неба, приготовленный как невеста, украшенная для мужа своего. И услышал я громкий голос с неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет обитать с ними; они будут Его народом, и Сам Бог с ними будет Богом их. И отрет Бог всякую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло. И сказал Сидящий на престоле: се, творю все новое (Откр 21:1–5).

Но почему же Бог изначально не создал вселенную в таком окончательном, обоженном состоянии, в котором отсутствуют все формы зла?

Ответ заключается в том, что обожение творений, наделенных разумом, — ангелов и людей, через посредство которых Божественная слава воссияет и на созданиях, не обладающих разумом, — есть союз любви, взаимопроникновение нетварной Божественной воли и тварных воль в личной взаимной любви.

Это предполагает свободный ответ со стороны творений — ангелов и людей, согласование их свободы с благодатью Божией. Для того, чтобы обожение творений совершилось, чтобы оно действительно стало всеобщим единением во взаимной любви, надо, чтобы это творение смогло свободно предать себя любви или отказаться от нее.

Современное состояние мира — временное; по Божественному замыслу, оно представляет пространство, в котором человеческая свобода может проявляться в форме выбора между Богом и эгоизмом, самодостаточностью и человеческой тварностью.

Это нынешнее состояние творения может быть конкретно охарактеризовано по двум параметрам. С одной стороны, материальный и животный мир подвержен тому, что Отцы называют тлением, то есть страданию и смерти. Этот мир еще не преображен Божественными энергиями, поскольку не преображен человек, и находится в промежуточном состоянии, которое завершится со Вторым пришествием. Это состояние — не только следствие греха разумных созданий: до создания Адама и до его прегрешения вещественный мир не был преображен. Но очевидно, что грех ангелов, а затем наших прародителей и всех их потомков усилил это тленное состояние вещественного и животного мира. С другой стороны, творения, наделенные свободой (конкретно — часть ангелов, последовавших за Люцифером, и все люди — по наущению диавола и вслед за своим праотцем Адамом) воспользовались своей свободой себе во вред и согрешили, удаляя, таким образом, себя от Бога — источника жизни.

Падшие ангелы в силу своей природы бесповоротно утвердились в ненависти к Богу и Его замыслу любви — и стали демонами.

Человек, — образ Божий, которого Создатель не предназначил для смерти и страдания и который смог бы избежать их, сохрани он единение своей воли и Божией, — отделился от Бога и, таким образом, стал наравне с животными, сделавшись, как и они, тленным, подверженным страданию и смерти. Об этом нам повествует 3-я глава книги Бытия: Жене [Бог] сказал: умножая умножу скорбь твою в беременности твоей; в болезни будешь рождать детей; и к мужу твоему влечение твое, и он будет господствовать над тобою. Адаму же сказал: за то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о котором Я заповедал тебе, сказав: не ешь от него, проклята земля за тебя; со скорбью будешь питаться от нее во все дни жизни твоей; терния и волчцы произрастит она тебе; и будешь питаться полевою травою; в поте лица твоего будешь есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты взят, ибо прах ты и в прах возвратишься. И нарек Адам имя жене своей: Ева, ибо она стала матерью всех живущих. И сделал Господь Бог Адаму и жене его одежды кожаные и одел их. И сказал Господь Бог: вот, Адам стал как один из Нас, зная добро и зло; и теперь как бы не простер он руки своей, и не взял также от дерева жизни, и не вкусил, и не стал жить вечно. И выслал его Господь Бог из сада Едемского, чтобы возделывать землю, из которой он взят. И изгнал Адама, и поставил на востоке у сада Едемского Херувима и пламенный меч обращающийся, чтобы охранять путь к дереву жизни (Быт 3:16–24).

А во 2-й главе Книги Премудрости Соломона мы читаем: Бог создал человека для нетления и соделал его образом вечного бытия Своего; но завистью диавола вошла в мир смерть (Прем 2:23–24).

И апостол Павел также говорит в 5-й главе Послания к Римлянам: Посему, как одним человеком грех вошел в мир, и грехом смерть, так и смерть перешла во всех человеков, потому что в нем все согрешили (Рим 5:12).

Итак, состояние страдания и смерти, которому подвержен человек, есть следствие греха. Это не означает, что всякая болезнь, настигающая человека, вызвана его личными грехами — она является следствием причастности всего человеческого рода к падшей природе. А всякая индивидуальная ошибка, вместо того, чтобы затронуть только совершившего ее, вызывает, в некотором роде, всеобщий резонанс. Французский писатель Леон Блуа выразил это со всей гениальностью поэта и пророка: “Наша свобода находится во взаимозависимости с мировым равновесием… Всякий человек, совершающий добровольный поступок, проецирует свою личность в бесконечность. Если он от нечистого сердца дает нищему грош, то этот грош прожигает руку нищего, падает, пронзает землю, проходит сквозь планеты, пересекает небесный свод и создает угрозу во вселенной. Если человек совершает нечистый поступок, то, возможно, омрачает этим тысячи сердец, которых он не знает и которые таинственным образом соотносятся с ним и нуждаются в чистоте этого человека, подобно тому как, по слову Евангелия, умирающий от жажды путник нуждается в чаше воды. Акт милосердия, душевное движение истинного сострадания воспевают ему Божественную хвалу со времен Адама до скончания века; он врачует больных, утешает отчаявшихся, усмиряет бури, вызволяет пленных, обращает верных и защищает человеческий род.

Вся христианская философия зиждется на неописуемой важности свободы воли и на понятии всеобъемлющей и нерушимой солидарности”.

Конечно, каждый отвечает за себя лично. Но всякий персональный поступок влечет увеличение в мире добра или зла.

Как пояснял священномученик Ириней Лионский, болезнь и смерть суть не беззаконные кары, наложенные Богом на виновного человека, но логическое следствие, органично вытекающее из греха: “Единение с Богом — это жизнь, свет и пользование благами, исходящими от Него. Напротив, всем тем, кто добровольно отделяет себя от Него, Он [в качестве наказания] налагает отделение, которое они сами избрали. Итак, отпадение от Бога есть смерть, отделение от света есть мрак, отпадение от Бога есть потеря всех благ, исходящих от Него. Те же, кто из-за своего отпадения потеряли то, о чем мы только что сказали, будучи лишенными всех благ, подвергаются всяческим наказаниям: дело не в том, что Бог опережает время, чтобы их покарать, но преследующее их наказание заключается уже в том, что они лишены всех благ” 3.

Что касается творений, не обладающих разумом, то их тленное состояние — такое, каково оно в настоящий момент, — неоспоримо связано с грехом ангела и человека. Ангелы же, безусловно, имеют связь с материальным миром. Дж. Г. Ньюмен, хорошо знавший богословие Отцов Церкви и одновременно обладавший обостренным чувством реальности невидимого мира, видел в ангелах “не только посланников, используемых Создателем для общения с людьми”, но и служителей, поддерживающих порядок в видимом мире. “Я полагал, — говорит Ньюмен, — что ангелы имеют реальные причины движения, излучения света, жизни, в тех основополагающих принципах материальной вселенной, которые, когда их наличие для нас вполне очевидно, заставляют задуматься над понятием причины и следствия, а также над тем, что называют законами природы”. В беседе на праздник архангела Михаила Ньюмен говорит об ангелах: “Каждое движение воздуха, каждый луч света и тепла, каждое явление красоты — это, если можно так сказать, бахрома их одежд, складки платья тех, кто созерцает Бога лицом к лицу…”.

Если такова роль ангелов по отношению к тварному миру и самим его законам, то нам становится ясно, что падение князя мира сего с ангелами его могло внести в мир большие потрясения. Иногда я спрашиваю себя, не существует ли связи между этим отпадением и порочными, дьявольскими свойствами некоторых насекомых, вирусов и других творений, которые, тем не менее, не являются в своей сущности плохими и не грешат сами по себе.

Как бы оно ни было, очевидно, что сатана переделал безобидные создания в орудия искушения для человека, а тот, используя их для удовлетворения своего эгоизма и жажды наслаждений, овладел ими, еще более усугубляя тление, характеризующее его нынешнее состояние. Это противоречит скрытому динамизму, оживляющему всякое творение, ибо, по слову апостола Павла, тварь с надеждою ожидает откровения сынов Божиих, потому что тварь покорилась суете не добровольно, но по воле покорившего ее, в надежде, что и сама тварь освобождена будет от рабства тлению в свободу славы детей Божиих. Ибо знаем, что вся тварь совокупно стенает и мучится доныне (Рим 8:19–22).

Таким образом, зло, от которого мы страдаем здесь, на земле, есть последствие греха. И не Бог его творец. Он не смог бы искоренить зло, не отнимая при этом у нас свободы выбора, а это наше наиболее ценное благо и условие нашего обожения.

Можно ли говорить, что это зло неподвластно Богу и Его провидению? Однозначно, нет. Тем видам зла, которые Бог не хочет, Он кладет пределы и обращает их на службу действительному благу людей, соразмеряя Свою благодатную помощь с тяжестью испытания. Так, апостол Павел писал к коринфянам: Вас постигло искушение не иное, как человеческое; и верен Бог, Который не попустит вам быть искушаемыми сверх сил, но при искушении даст и облегчение, так чтобы вы могли перенести (1Кор 10:13). А в одном, по крайней мере, варианте текста Послания к Римлянам значится:Притом знаем, что любящим Бога, призванным по Его изволению, все содействует ко благу (Рим 8:28).

Поэтому только в этом смысле страдания и испытания, выпадающие на нашу долю, могут быть расценены как исходящие от Бога, ниспосланные Им, и должны быть принимаемы с доверительной непринужденностью. Страдания, попущенные Богом, отпущенные Им в той же мере, что и силы для их преодоления, и ниспосылаемые для нашего же блага, по выражению святителя Иоанна Златоуста, суть не настоящее зло, они не более, чем болезненные процедуры, назначаемые врачом.

Настоящее зло — это только совершаемый нами грех. “Зло? Это слово двусмысленно, и я хочу объяснить вам два его значения из опасения, как бы вы, спутав из-за двузначности этого выражения природу вещей, не дошли до богохульства.

Зло, настоящее зло — это блуд, прелюбодеяние, скупость и все прочие бесчисленные грехи, которые заслуживают осуждения и самых суровых кар. Во-вторых, зло — в несобственном смысле слова — это голод, язва, смерть, болезнь и все прочие бедствия в том же духе. Но на самом деле это не является реальным злом, всем этим явлениям лишь придается такое название. Так почему же это не зло? Если бы они были злом, они не являлись бы для нас причиной стольких благ — а они уменьшают гордость, освобождают [нас] от безразличия, вкладывают [в нас] силу, оживляют внимание и усердие. Когда Он убивал их, — говорит пророк Давид, — они искали Его и обращались, и с раннего утра прибегали к Богу (Пс 77:34). Итак, здесь идет речь о зле исправляющем, делающем нас одновременно более чистыми и усердными, о зле, преподающем нам Божественную философию, а вовсе не о том, что заслуживает хулы и осуждения. Последнее, конечно, не сотворено Богом, но проистекает от нашей собственной воли, которую первое стремится отсечь. Если Писание под именем зла разумеет нашу скорбь, которая вызвана страданием, то это не означает, что скорбь с неизбежностью является злом: таковым она является только по мнению людей. В действительности зло — это не только кража и прелюбодеяние, это также несчастье, именуемое злом в нашем языке, и именно с этим употреблением сообразуется священный автор. Это подразумевает Пророк, когда говорит: Бывает ли в городе бедствие, которое не Господь попустил бы? (Ам 3:6). Пророк Исаия, говоря от лица Господа, произнес то же самое: Я, [Господь] <…> делаю мир и произвожу бедствия 4 (Ис 45:7); бедствия означают несчастья. Это тот же самый род зла, на который указывает в Евангелии Христос, выражая Свою скорбь и страдание следующим образом: довольно для каждого дня своей заботы (Мф 6:34). Очевидно, что под этим Христос разумеет те тяготы и страдания, которым Он нас подвергает, и которые, я повторяю, в наибольшей степени выявляют Его провидение и доброту.

Врач заслуживает похвал, не только когда он выводит своего больного в сад или на луг, когда он позволяет ему наслаждаться баней, но также — и особенно — тогда, когда он обязывает больного голодать, когда он томит его голодом и жаждой, когда он укладывает его в постель и делает его местонахождение тюрьмой, когда он лишает его света и окружает плотными шторами, когда он вторгается в его тело железом и огнем, когда он дает ему горькие напитки, — ибо он все равно остается врачом. Так вот, если столькие мучения, которым он нас подвергает, не препятствуют ему продолжать носить имя врача, не возмущается ли [наш] разум при виде того, как богохульствуют против Бога, как больше не признают благодеяний Его всеобщего Промысла — в то время, как Он предписывает нам подобные несчастья: голод, например, и даже смерть? А между тем, Бог — единственный истинный Врач душ и телес. Часто, когда Он замечает, что наша природа находит удовольствие в процветании и кичится этим, и допускает порочной гордости одержать над собой верх, Он использует нужду, голод, смерть, все прочие страдания в качестве известных Ему средств, чтобы освободить нашу природу от болезни, ее пожирающей” 5.

Итак, святитель Иоанн Златоуст утверждает универсальный принцип. Но, тем не менее, он не претендует на то, что человек в каждом случае может распознавать основания и мотивы испытания. Слово Божие нас убеждает, что все, попускаемое Богом, служит ко благу человека и является как бы таинством Его безграничной любви. “Все, что Бог попускает, столь же достойно почтения, как и то, что Он дарует”, — говорит Леон Блуа. Но это не раскрывает тайну путей Божиих и Его икономии. И не нам надлежит дознаваться, почему Бог попустил то или это.

В своем трактате “О Божественном Провидении” святитель Иоанн Златоуст задается вопросом: “Почему в мире сем попускаются действия злых людей, демонов и бесов?” — и сам отвечает: “Если ты задаешься вопросом, почему эти вещи происходят, если ты не полагаешься на глубокие и неизъяснимые причины Его замыслов, но только и делаешь, что задаешь нескромные вопросы, продвигаясь в этом все дальше, ты станешь себя спрашивать и о множестве других вещей, типа: почему осталась почва для возникновения ересей, почему диавол, демоны, злые люди, впавшие в многочисленные ереси, и — самое главное — антихрист должны иметь место, будучи наделены при этом такой силой вводить в заблуждение, что их деяния, по слову Христа, будут способны сбить с толку, если бы это только было возможно, и самих избранных? Так вот, не должно искать [объяснения] всему этому, но нужно довольствоваться необъяснимостью Божественной премудрости”.

Златоуст уже говорил немного выше в этом же произведении:

“Когда ты видишь Серафимов, парящих вокруг возвышенного и величественного престола, защищающих свои очи покровом крыл, закрывающих ноги, спину и лик и испускающих крики, полные изумления… Не побежишь ли ты сам, чтобы спрятаться, не скроешься ли под землей — ты, хотящий с такой дерзостью проникнуть в тайну провидения Бога, сила Которого несказанна, невыразима, непостижима и Силами небесными?.. Ведь все, что касается этого, доподлинно известно Сыну и Святому Духу, но никому больше” 6.

Но Бог не довольствовался тем, что подчинил Своему Божественному руководству испытания и страдания, выпадающие на нашу долю. Он не ограничился тем, что Своим Промыслом контролирует их и, таким образом, ставит их на службу нашему спасению.

Кроме всего этого, Отец послал Сына, чтобы Тот взял на Себя нашу природу со всеми последствиями греха, со страданиями и смертью. И Господь Иисус Христос, будучи Богом и человеком, сумел, приняв их на Себя, кардинально изменить их смысл. Страдание и смерть были следствием и признаком отпадения человека от Бога в результате содеянного греха. И вот, принятые Христом во исполнение воли Отца и из любви к людям — не исключая и собственных палачей, — они стали знаком и выражением Его сыновней любви к Отцу и Его Божественного человеколюбия. И тем самым Он победил страдание и смерть. А посылая Своего Духа в наши сердца, Он также и нам предоставил возможность сделать наши страдания и смерть наиболее благоприятным условием для нашего отказа от всякого эгоизма, для нашей любви к Богу и ко всем людям, нашего прощения всех врагов и противников.

Христос пришел не упразднить страдание и зло, присутствующее на земле, но Своей смертью и Воскресением дал нам возможность побеждать смерть смертью в ожидании дня Его Второго пришествия во славе, когда смерть будет уже окончательно поглощена победой.

Как написал современный толкователь книги Иова, “для того, чтобы принять загадку страдания, необходимо определенное состояние души, без которого самые красивые рассуждения не имели бы на нас воздействия или, по крайней мере, не успокаивали бы нас совершенно. Такое душевное расположение подобно покорности ребенка, признающего, что любую вещь и, в частности, свое бытие, он не знает до конца, смиряющегося в результате с тем, что он сотворен, и отныне не удивляющегося тому, что он вовлечен в события, участников которых знает лишь Виновник его бытия. Единственно тому удается переносить страдания в мире, кто прекращает пытаться понять жизнь в ее наиболее сокровенной глубине и прибегает, вопреки всему, к мысли, что эта жизнь, порой столь жестоко разбиваемая [несча­стьями], тем не менее есть произведение всемогущего и бесконечно благого Бога. Итак, возвращаясь еще раз [к загадке страдания], [скажем], что все прочие ответы, кроме согласующихся с последним, не имеют никакой ценности” 7.

Для христианина покорность путям Бога, Его образу руководства нашей жизнью облекается в очень конкретную форму — принятия Креста как орудия спасения, принятия Креста Христова и креста нашего, объединенного с Господним. Читая Евангелие, мы видим, сколь сложно было Христу убедить апостолов в необходимости Крестного страдания. Та же проблема и с нами. Недостаточно верить чисто теоретически, что Христос совершил спасение через Крест. Нам необходимо также, обратя взор к нашему сердцу, просвещенному Святым Духом, совершенно конкретно, реально понять, что для каждого из нас Крест, претерпеваемые страдания суть единственная дорога к Воскресению, что сам Крест заключает в себе силу Воскресения.

В беседе с преподобным Григорием Синаитом, передаваемой в Добротолюбии, преподобный Максим Кавсокаливит говорит, что когда Святой Дух исполняет дух человека, тот начинает видеть окружающие вещи совершенно иначе, чем их обычно видят люди. Так не является ли христианин, по преимуществу, человеком, который, будучи просвещен Святым Духом, видит в страдании, смерти, во всем, что возлагает на нас крест, нечто совершенно иное, нежели простой человек — а именно, славу Воскресения?

Перевод с французского Ю. Казачкова

1. Archimandrite Placide Deseille. Le probl–me du mal. Saint-Laurent-en-Royans, 1995. Редакция благодарит архимандрита Плакиду за его статьи, присланные для публикации в “Альфе и Омеге”.
Лактанций. О гневе Божием, 13.

2. Перевод. Ю. А. Казачков, 1998

3. Св. Ириней Лионский. Против ересей,5, 27, 2.

4. В обоих этих случаях в греческом тексте — kak, в славянском — злая (мн. ч. от зло). — Пер.

5. Св. Иоанн Златоуст. Беседы к антиохийскому народу, 1, 45.

6. Св. Иоанн Златоуст. О Божественном Провидении,гл. 12 и 3.

7. A. Feuillet.L’nigme de la souffrance et la rponse de Dieu // Dieu Vivant. № 17 (1950). — P. 80.

Опубликовано в альманахе «Альфа и Омега», № 17, 1998